1.Железный дровосек — Элли

О, Элли, красотка Элли, садись-ка ты в свой балок,
я выдам соляра бочку, прицепим Урал иль Краз.
мы были так близко к цели, но что-то я сдал и взмок,
Пора бы поставить точку… Короче, рули в Канзас.

Здесь «кубики», хлыст, трелёвка, в бытовке – табачный смрад,
И колики битых почек страшнее, чем сто Гингем.
И знаешь… мне чуть неловко, но ты забери назад
тот красный тугой мешочек, набитый чёрт знает чем.

Да, Гудвин слажал малёхо, типичный такой bad luck,
Он сделал, что мог и ладно, не повезло, фигня.
А мне здесь, поверь, неплохо, иначе, прости, никак:
уж слишком, пойми, накладно в Канзас волочить меня.

Минуты окаменело ложатся под мой топор,
он весело и картинно веков разрезает шаль.
Нет, нечего тебе делать, там, где свой решают спор
холодная древесина и тёплая злая сталь.

По жёлтой кирпичной трассе потянется вдаль балок,
и я предрекать не стану, где кончится твой поход.
Ведь ты не найдёшь в Канзасе тех, кто бы тебе помог,
так двигайся к океану, кривая не подведёт.

А если тоска загложет, жми газ и забудь про стоп,
из боцманского каната — на сердце — тугой бандаж.
Железа там хватит тоже — какой-нибудь робокоп,
Какой-нибудь терминатор, какой-нибудь, в общем, наш.

В предутренней сладкой коме на звёзды раскинешь сеть,
шаг влево – побег, шаг вправо — сереют оттенки дня.
Как быстро летит твой домик, и мне за ним не успеть,
но сыпется ржа с суставов, я вижу, что ждёт меня.

Средь гопников слыть эстетом за тему, что ложки нет,
на рынке или вокзале трясти у лохов лавэ,
подружку найти с приветом, под водочку – винегрет,
спросонок мечтать, чтоб взяли в ток-шоу на НТВ.

Мне эта судьба не катит, нет, это мне не фартит,
а мне б завести собаку и молча смотреть в окно,
учить пифагоров катет, в горах собирать пирит,
и выйти в открытый вакуум — в ближайшее казино.

Там тиснут в «Неву» иль в «Ниву», иль в красочный покетбук —
в азартном лихом угаре дурачиться не хитро.
Крупье развернёт лениво орбиты примятый круг,
и синий безумный шарик помчит к своему зеро.

И вновь «Апассионата» разносится над Кремлём,
покорно вождю внимает какой-нибудь Герберт Уэллс.
На «эмке» пришлют легата, и мы на двоих споём
под зуд комариной стаи чукотский спиричуэлс.

Из наших смертельных танцев мы выйдем уже в тираж,
и будем мелькать хоть в сказке, хоть в грохоте новостей.
Учебники вынь из ранца, сунь фляжку и патронташ,
и будешь ты в этой пляске почётнейшим из гостей.

Не помнить чтоб про потери лабает пусть саксофон
Пусть в медном сухом колодце рождается звонкий свинг.
Путь долог до Типперери, зато в двух шагах Хайфон,
а завтра в кадык вопьётся какой-нибудь «Джангл Кинг».

Прости, что-то всё мелькает, наверное, голова…
Болит… цитрамон не лечит, и кончился экседрин.
Теплеет моя рука и ты, кстати, опять права:
для нашей случайной встречи не нужно искать причин.

Ну, всё, на дорожку сели, не плачь, всё ж не на войну.
Давай, не психуй напрасно, чугун – не латунь, не медь.
В Канзас, и не мешкай, Элли, а я тебе черкану,
как весело и прекрасно веками в тайге ржаветь. (c)

2. От Элли with love

Здравствуй, далекий близкий, железный мой дровосек.
Твое письмо добиралось месяц и десять дней.
Лучше б купил компьютер – великое дело Сеть.
Но все равно, спасибо, что все еще пишешь мне.

Надеюсь, тебе получше – мерзкая вещь артрит.
Куда же девал масленку – посеял, небось, в лесу?
Прошу тебя, будь внимательней и за собой смотри,
хоть пару раз в неделю ешь-ка горячий суп.

Вчера позвонил Страшила – от жевунов привет.
А Лев уехал в Израиль, похоже, на ПМЖ.
Думаю, будет счастлив – пусть и не ближней свет,
но все-таки он Абрамович, хоть и не трус уже.

У нас разгулялось лето. Можно сказать, жара.
Отключили горячую воду (имела я ЖКХ!).
Неполиткорректные суки ополчились на гей-парад.
В стране ничего не меняется (грустненькое «ха-ха»).

Недавно вот вспоминала, как мы Бастинду – водой.
И как ты смеялся после, хватался аж за живот.
Дескать, «смелая девочка прицельно метала дом,
а после помыла пол – и кончилось колдовство».

Твой смех – лучший звук, наверно, во всех мирах,
и я его не забуду (без пафоса!) никогда.
В этом чертовом слове – безнадега и липкий страх,
но я его отгоняю. Как взрослая. Да-да-да.

Сейчас четыре утра, слушаю Summer Time.
Хочется разреветься, да не можется, вот беда.
Твоя сумасшедшая Элли, любимый, уже не та
и башмачки Гингемы спрятала на чердак.

Больше не верю в дороги из желтого кирпича.
Если приводят к храму – все равно не ведут к тебе.
Что-то не то карябаю. Лучше бы замолчать.
Зачеркну последние строчки – ты не читай, забей.

Из головы нейдет, милый мой iron man,
как ты вернул мне сердце – теплый живой комок.
Мы верно тогда решили – не надо прощальных сцен.
Ты бы со мной поехал. Наверное. Если б мог.

Тот красный тугой мешочек храню, как последний жмот,
в шкатулке, средь лоскутков, в самом нижнем ряду.
Что сделано – не воротишь. Не поможет и приворот.
Ты, наверное, чувствуешь, как я тебя не жду?

Ну вот, переходим к главному. Отвечаю в последний раз –
еще немного, и сердце сломается, как часы.
Прошу, позабудь мой адрес и не пиши в Канзас.
Я рожаю в июле. Сказали, что будет сын.

Я решила использовать последний, возможно, шанс.
Ведь ты – это только письма, вот уже пятый год.
Надеюсь, что не осудишь. Впрочем, тебе решать.
Ко мне переехал Гудвин. Он славный, когда не пьет. (c)

3. Гудвин — Дровосеку

Привет, железный приятель. Прости за корявый слог.
Я, знаешь, в стихах и письмах не очень то и горазд.
Я видел, она получила вчера от тебя письмо…
И, видимо, вот поэтому… о чем я? Ах, да – Канзас.

Хожу по утрам на службу. Да, пью – ну а кто не пьет?
Учусь готовить окрошку и странный суп со свеклой.
И, значит, живем – не тужим. Я очень люблю ее.
Она? Ну, может, немножко, и, может, ей тут тепло.

Врачи говорят, что сын. А хочется – стайку девчат.
Чтоб бантики и оборки, чтоб визгу на весь квартал.
А ты бы им обеспечил дорогу из кирпича,
Чтобы никто из мелких случайно не заплутал?

Не буду морочить дальше. Про катеты и пирит.
Я, знаешь ли, тоже умею нести романтичный бред.
А вот тот мешочек красный ты всё-таки забери.
Я, может, и облажался, но делал его – тебе.

В герои попасть несложно. Непризнанный Чайльд-Гарольд.
А вот каждый вечер спину массировать не привык?
Студить на окне отвары? А если все деньги в ноль?
…тьфу, елки. Про красный мешочек. Я завтра пришлю, старик.
(c)